Неточные совпадения
— Впрочем, —
нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного на другое и без всякой связи вводили новые доводы, так что нельзя было знать, на что отвечать, — впрочем, не в
том дело. Позволь. Признаешь ли ты, что образование есть благо для народа?
Испуганный
тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы,
нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись на доверенности.
— И, вдруг
нахмурившись (Левин понял, что она
нахмурилась на самое себя за
то, что говорит про себя), она переменила разговор.
Упоминание Агафьи Михайловны о
том самом, о чем он только что думал, огорчило и оскорбило его. Левин
нахмурился и, не отвечая ей, сел опять за свою работу, повторив себе всё
то, что он думал о значении этой работы. Изредка только он прислушивался в тишине к звуку спиц Агафьи Михайловны и, вспоминая
то, о чем он не хотел вспоминать, опять морщился.
Он
нахмурился и начал объяснять
то, что Сережа уже много раз слышал и никогда не мог запомнить, потому что слишком ясно понимал — в роде
того, что «вдруг» есть обстоятельство образа действия.
— В свете это ад! — мрачно
нахмурившись, быстро проговорил он. — Нельзя представить себе моральных мучений хуже
тех, которые она пережила в Петербурге в две недели… и я прошу вас верить этому.
Вронский
нахмурившись смотрел перед собою, как будто не слыша
того, что говорит Степан Аркадьич.
— Позвольте, сударь; вы мне мешаете, — сказал
тот,
нахмурившись.
Тот засмеялся было сам, несколько принудив себя; но когда Порфирий, увидя, что и он тоже смеется, закатился уже таким смехом, что почти побагровел,
то отвращение Раскольникова вдруг перешло всю осторожность: он перестал смеяться,
нахмурился и долго и ненавистно смотрел на Порфирия, не спуская с него глаз, во все время его длинного и как бы с намерением непрекращавшегося смеха.
— Я о деле пришел говорить, — громко и
нахмурившись проговорил вдруг Раскольников, встал и подошел к Соне.
Та молча подняла на него глаза. Взгляд его был особенно суров, и какая-то дикая решимость выражалась в нем.
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил
то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор, в первый раз видящий себя напечатанным, к
тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он
нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он статью на стол.
Самгин сердито
нахмурился, подбирая слова для резкого ответа, он не хотел беседовать на
темы политики, ему хотелось бы узнать, на каких верованиях основано Робинзоном его право критиковать все и всех? Но фельетонист, дымя папиросой и уродливо щурясь, продолжал...
— Зотова? — спросил Самгин. Дуняша, смазывая губы карандашом, утвердительно кивнула головой, а он
нахмурился: очевидно, Марина и есть
та женщина, которую назвал ему Гогин. Этим упрощалось поручение, но было в этом что-то неприятное.
— Что вы за стары: нет еще! — снисходительно заметила она, поддаваясь его ласке. — Вот только у вас в бороде есть немного белых волос, а
то ведь вы иногда бываете прехорошенький… когда смеетесь или что-нибудь живо рассказываете. А вот когда
нахмуритесь или смотрите как-то особенно… тогда вам точно восемьдесят лет…
Но у Макара Ивановича я, совсем не ожидая
того, застал людей — маму и доктора. Так как я почему-то непременно представил себе, идя, что застану старика одного, как и вчера,
то и остановился на пороге в тупом недоумении. Но не успел я
нахмуриться, как тотчас же подошел и Версилов, а за ним вдруг и Лиза… Все, значит, собрались зачем-то у Макара Ивановича и «как раз когда не надо»!
Потом помолчала, вижу, так она глубоко дышит: «Знаете, — говорит вдруг мне, — маменька, кабы мы были грубые,
то мы бы от него, может, по гордости нашей, и не приняли, а что мы теперь приняли,
то тем самым только деликатность нашу доказали ему, что во всем ему доверяем, как почтенному седому человеку, не правда ли?» Я сначала не так поняла да говорю: «Почему, Оля, от благородного и богатого человека благодеяния не принять, коли он сверх
того доброй души человек?»
Нахмурилась она на меня: «Нет, говорит, маменька, это не
то, не благодеяние нужно, а „гуманность“ его, говорит, дорога.
Тут вы вдруг заговорили с Татьяной Павловной по-французски, и она мигом
нахмурилась и стала вам возражать, даже очень горячилась; но так как невозможно же противоречить Андрею Петровичу, если он вдруг чего захочет,
то Татьяна Павловна и увела меня поспешно к себе: там вымыли мне вновь лицо, руки, переменили белье, напомадили, даже завили мне волосы.
Но и морская поэзия надоест, и тропическое небо, яркие звезды: помянешь и майские петербургские ночи, когда, к полуночи, небо захочет будто бы стемнеть, да вдруг опять засветлеет, точно ребенок
нахмурится:
того и гляди заплачет, а он вдруг засмеялся и пошел опять играть!..
Генерал, очевидно недовольный
тем, что за обедом говорят о делах,
нахмурился и ничего не сказал.
Он
нахмурился и, желая переменить разговор, начал говорить о Шустовой, содержавшейся в крепости и выпущенной по ее ходатайству. Он поблагодарил за ходатайство перед мужем и хотел сказать о
том, как ужасно думать, что женщина эта и вся семья ее страдали только потому, что никто не напомнил о них, но она не дала ему договорить и сама выразила свое негодование.
Личико Илюшечки перекосилось. Он страдальчески посмотрел на Колю. Алеша, стоявший у дверей,
нахмурился и кивнул было Коле украдкой, чтобы
тот не заговаривал про Жучку, но
тот не заметил или не захотел заметить.
— Это он, он! — подтвердил Митя
нахмурившись, — это он! Эти корреспонденции… я ведь знаю…
то есть сколько низостей было уже написано, про Грушу, например!.. И про
ту тоже, про Катю… Гм!
—
То ли еще узрим,
то ли еще узрим! — повторили кругом монахи, но отец Паисий, снова
нахмурившись, попросил всех хотя бы до времени вслух о сем не сообщать никому, «пока еще более подтвердится, ибо много в светских легкомыслия, да и случай сей мог произойти естественно», — прибавил он осторожно, как бы для очистки совести, но почти сам не веруя своей оговорке, что очень хорошо усмотрели и слушавшие.
— Видите, — запутывался и всё более и более
нахмуривался князь, расхаживая взад и вперед по комнате и стараясь не взглядывать на Лебедева, — мне дали знать… мне сказали про господина Фердыщенка, что будто бы он, кроме всего, такой человек, при котором надо воздерживаться и не говорить ничего… лишнего, — понимаете? Я к
тому, что, может быть, и действительно он был способнее, чем другой… чтобы не ошибиться, — вот в чем главное, понимаете?
— Никогда и никуда не ходила; всё дома сидела, закупоренная как в бутылке, и из бутылки прямо и замуж пойду; что вы опять усмехаетесь? Я замечаю, что вы тоже, кажется, надо мной смеетесь и их сторону держите, — прибавила она, грозно
нахмурившись, — не сердите меня, я и без
того не знаю, что со мной делается… я убеждена, что вы пришли сюда в полной уверенности, что я в вас влюблена и позвала вас на свидание, — отрезала она раздражительно.
Брови у Лизы не
то чтобы
нахмурились, а дрогнули; это с ней всегда случалось, когда она слышала что-нибудь неприятное.
Павел, как мы видели, несколько срезавшийся в этом споре, все остальное время сидел
нахмурившись и насупившись; сердце его гораздо более склонялось к
тому, что говорил Неведомов; ум же, — должен он был к досаде своей сознаться, — был больше на стороне Салова.
Еспер Иваныч еще более при этом
нахмурился. Ему, по всему было заметно, сильно не нравилось
то, что говорила Анна Гавриловна, бывшая обыкновенно всегда очень осторожною на словах, но теперь явившаяся какой-то тигрицей…
— Некогда все! — отвечал Салов, в одно и
то же время ухмыляясь и
нахмуриваясь. Он никогда почти не ходил в университет и все был на первом курсе, без всякой, кажется, надежды перейти на второй.
Вихров
нахмурился: ему досадно было, что слух об его писательстве начинает распространяться между всеми, но, с другой стороны, запереться в
том ему показалось странно.
Там на крыльце ожидали их Михайло Поликарпыч и Анна Гавриловна.
Та сейчас же, как вошли они в комнаты, подала мороженого; потом садовник, из собственной оранжереи Еспера Иваныча, принес фруктов, из которых Еспер Иваныч отобрал самые лучшие и подал Павлу. Полковник при этом немного
нахмурился. Он не любил, когда Еспер Иваныч очень уж ласкал его сына.
— Мари приехала, Мари! — повторял между
тем тот как бы про себя и заметно обрадованный и оживленный этим известием; но потом вдруг, как бы вспомнив что-то, снова
нахмурился и сказал Катишь: — А Груни нет, конечно, в живых?
На вопрос генерала:"Что сей сон значит?" — губернатор несколько
нахмурился, ибо просторечия даже в разговоре не любил, а как сам говорил слогом докладных записок, так и от других
того требовал.
Да и кроме
того, если бы даже он немного и глуповат был, зато в приданое с ним шло две тысячи душ; а это такая порядочная цифра, что я знаю, например, очень хороших людей, которые некогда не устояли против половины… — пошутила Настенька и взглянула на Калиновича; но, заметив, что он еще более
нахмурился, сейчас переменила тон.
Гость вошел. Это был
тот самый студент, который так наивно навязался ему на знакомство в театре. Калинович еще больше
нахмурился.
Панталеоне тотчас принял недовольный вид,
нахмурился, взъерошил волосы и объявил, что он уже давно все это бросил, хотя действительно мог в молодости постоять за себя, — да и вообще принадлежал к
той великой эпохе, когда существовали настоящие, классические певцы — не чета теперешним пискунам! — и настоящая школа пения; что ему, Панталеоне Чиппатола из Варезе, поднесли однажды в Модене лавровый венок и даже по этому случаю выпустили в театре несколько белых голубей; что, между прочим, один русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski», — с которым он был в самых дружеских отношениях, постоянно за ужином звал его в Россию, обещал ему горы золота, горы!.. но что он не хотел расстаться с Италией, с страною Данта — il paese del Dante!
Панталеоне глянул в комнату, ухмыльнулся и
нахмурился в одно и
то же время — и, отправившись в кондитерскую, отпер наружную дверь.
Иконин с
тем же смелым жестом, как и в прошедший экзамен, раскачнувшись всем боком, не выбирая, взял верхний билет, взглянул на него и сердито
нахмурился.
Около двух часов разнеслось вдруг известие, что Ставрогин, о котором было столько речей, уехал внезапно с полуденным поездом в Петербург. Это очень заинтересовало; многие
нахмурились. Петр Степанович был до
того поражен, что, рассказывают, даже переменился в лице и странно вскричал: «Да кто же мог его выпустить?» Он тотчас убежал от Гаганова. Однако же его видели еще в двух или трех домах.
Варвара Петровна почему-то немного
нахмурилась и с серьезным, почти строгим видом протянула руку;
та с благоговением поцеловала ее.
— Я, конечно, понимаю застрелиться, — начал опять, несколько
нахмурившись, Николай Всеволодович, после долгого, трехминутного задумчивого молчания, — я иногда сам представлял, и тут всегда какая-то новая мысль: если бы сделать злодейство или, главное, стыд,
то есть позор, только очень подлый и… смешной, так что запомнят люди на тысячу лет и плевать будут тысячу лет, и вдруг мысль: «Один удар в висок, и ничего не будет». Какое дело тогда до людей и что они будут плевать тысячу лет, не так ли?
Кириллов
нахмурился, поторговался насчет третьего раза, но, не выторговав ничего, согласился, с
тем, однако ж, что «три раза можно, а четыре никак нельзя».
Марфин сначала вспыхнул, а потом сильно
нахмурился; Ченцов не ошибся в расчете: Егору Егорычу более всего был тяжел разговор с племянником о масонстве, ибо он в этом отношении считал себя много и много виноватым; в дни своих радужных чаяний и надежд на племянника Егор Егорыч предполагал образовать из него искреннейшего, душевного и глубоко-мысленного масона; но, кроме
того духовного восприемства, думал сделать его наследником и всего своего материального богатства, исходатайствовав вместе с
тем, чтобы к фамилии Ченцов была присоединена фамилия Марфин по
тому поводу, что Валерьян был у него единственный родственник мужского пола.
Крапчик
нахмурился: ему неприятно было, что прислуга вмешивается в его дела; но что касается до наружности и ответов молодого человека,
то всем этим он оставался доволен.
Савелий
нахмурился, вздохнул и прошептал: «Благо мне, яко смирил мя еси» и вслед за
тем неожиданно твердым голосом договорил...
Чернышев же,
нахмурившись, прохаживался, разминая ноги и вспоминая все
то, что надо было доложить императору. Чернышев был подле двери кабинета, когда она опять отворилась и из нее вышел еще более, чем прежде, сияющий и почтительный флигель-адъютант и жестом пригласил министра и его товарища к государю.
Водка,
то есть спирт, который пили солдаты на Кавказе, нашелся, и Панов, строго
нахмурившись, поднес Авдееву крышку спирта. Авдеев начал пить, но тотчас же отстранил крышку рукой.
— Так напиши отцу, что, если он выйдет назад ко мне теперь, до байрама, я прощу его и все будет по-старому. Если же нет и он останется у русских,
то, — Шамиль грозно
нахмурился, — я отдам твою бабку, твою мать по аулам, а тебе отрублю голову.
Она
нахмурилась и строго отвела его от себя рукой. И вновь так величественно хороша показалась она Оленину, что он опомнился и ему стыдно стало за
то, что он делает. Он подошел к двери и стал дергать ее.
Со всем
тем стоило только взглянуть на него в минуты душевной тревоги, когда губы переставали улыбаться, глаза пылали гневом и лоб
нахмуривался, чтобы тотчас же понять, что Глеб Савинов не был шутливого десятка.